Пионерка

она по целымъ ночамъ седит за книгами, силясь собственнымъ трудом пополнить огромные пребелы своего образования , изучала историю, составляла конспекты, подбирала статистику ,по темъ жалкимъ матерьяламы, которые могла eй предоставить бедная заводская библиотека,—и путаясь въ хаосе противоревчий и загадокъ, безсильно опускала руки. Одна книга утверждала то, что положительно отвергала другая; видимо, книгъ было недостаточно, надо было живое слово, а оно говорилось ея тайкомъ, урывками, ничего не разъясняя, не распутывая.
За два месяца до нашего приезда въ заводъ пришла партия ссыльныхъ. Между нами былъ некто Хомяковъ, политический, преступиикъ, замешанный в польскомъ бунте. Ольга разговорилась "съ нимъ случайно, посещая въ тюрьме одну больную женщину, разговорилась и стала часто ходить на заводские работы, чтобы вести тамъ беседы съ нимъ.
Она страстно, беззаветно его полюбила.. Его живое слово глубже книжной мудрости западало ей в душу, разжигало мысль, толкало на другую жизнь. Въ сущности, Хомяковъ представлялъ собой дурной тип неубежденного краснобая,щеголявшего ссылкой и корчившего из себя "борца за свободу". Онъ держалъ въ рукахъ товарищей, из которыхъ большинство было и умнъе, и честнъе его, но не обладало въ такомъ совершенстве, какъ онъ, ,,практической житейской мудростью". Онъ всегда, везде, где мог, выделялся из толпы, всегда велъ за собою толпу, въ которой каждый изъ отдельныхъ членовъ стоялъ нравственно выше его; и отчужденный от общества, онъ такъ ловко драпировался в мантию этого отчуждения, что люди, погибшие за одно дело съ нимъ, оставались какь бы въ тени. и все участие, все сочувствие общества отдавались ему одному.